41. Подарок.

Когда заранее начинают задавать вопрос: "А что тебе подарить на день рождения?" - это значит обманут. С детства я это усвоил. И начал готовить себе подарок сам. Пришлось целое лето не летать, что конечно же не улучшило мою летную подготовку. И, даже, те 11 часов, что я налетал за последние шесть лет своих европейских путешествий, уже стали казаться каким-то недостижимым барьером.

И вот... Я разворачиваю на склоне жовто-блакитный Boomerang. Поглядеть на него и на то, как он меня убьёт, пришли почти все члены мадридского клуба. Даже те, кто давно не показывался в лётных местах.

Сразу бросается в глаза хищная улыбка тонкопрофильного крыла. Строп, пожалуй, маловато. И форма, напоминающая хирургический скальпель.Ух! Полечу! Быстренько проглядываю швы, узелочки, лямочки и пробую поднять крыло в воздух.
Ой! Мне, привыкшему ловить Swing Mistral, любящий прошуршать над головой без остановки, еще не доводилось видеть такое. Свиснуло, мелькнуло жёлтое брюхо и я еле успеваю завалить крыло набок, чтоб не ударило пластиковыми латами по земле.Словно не в лоб крылу ветер дует, а сзади сдувает. Бритва!

Народ весело помогает в раскладке параплана, попутно предлагая поменять его на телефон, куртку и еще что-нибудь в придачу. Я обещаю подумать, пропускаю впереди себя несколько учеников, перф и вздымаю конструкцию вверх. М-да! Такое же чувство было у меня, когда я, после 51 кв. метра УТ-15, увидел над собой 16 квадратов планирующего парашюта. Мелькает мысль: а может зря я наел 3 кг веса, чтоб быть в верхней части весовой вилки?

Опасения оказываются напрасными. После взлета я, с весело попискивающим вариометром, мессершмитом пролетаю мимо и выше перфоманса, боящегося покинуть динамик. Бумер прикусывает все восходящие потоки, попадающиеся по дороге. Крыло явно не в восторге от того, что я не собираюсь крутить спирали по термикам. Его трясёт, бьёт, гнёт. Но я упрямо занимаюсь обозрением пейзажа. Всё это я еще успею. Сначала надо обтянуть стропы, купол и самому привыкнуть к новой лошадке.

А уже начались холода. И за несколько дней я совершаю с десяток полётов в простых, как заклёпка, условиях. Где-то с 6-7 раза уже начинаю привыкать к новой траектории снижения и опять приземляюсь туда, куда хочется.

    - Давай сравним скорости -, предлагает мне хозяин нового перфоманса. Улетаем вместе и летим в разные стороны. Он - вниз, я - вверх.Сравнивать можно всё. Можно и нужно. Но не писю же с пальцем. Поразмыслив, решаю, что догонять его нужды нет и продолжаю процесс привыкания.

Клубные инструкторы образовали живую очередь желающих попробовать. Таких аппаратов здесь еще не было.
    - Ой! Дядя! Как летает это крыло! - только и смог сказать первый попробовавший.

"Ты можешь дать краткую характеристику крыла?" - задал мне вопрос по И-нету один из русских пилотов. "Что-то среднее между ножом и "мерседесом" - ответил я.

42. Зоопарк.

Дальнейшее повествование написано по просьбе отдельной представительницы прекрасного пола, с которой я поделился своими наблюдениями. Долгое время я старательно обходил подальше тему взаимоотношений мужчины и женщины, хотя бы потому, чтобы не испортить себе репутацию среди дам-с. Но, чему быть, того не миновать.

Путешествуя долгое время, общаясь с разными людьми и находя какие-то усреднённые обычаи и привычки, разумеется, нельзя было не обратить внимание на всяких там фрау, мадемуазелей и прочих сеньорит, которые, почему-то, всегда ассоциируются у меня с братьями нашими меньшими. А только ли у меня? Ведь никто не станет бросать в меня камнями за общеизвестный факт, что русские бабы, как кошки. Кто погладил того и будет.

Мало того, что за ними дома такая слава идёт, здесь, в закордонье, тоже можно дополнить характеристику. Была у меня знакомая. Тоже колесила по Европе в поисках чего-то. Казалась неглупой женщиной. До того момента, как, однажды просит меня:
    - Займи денег. Мне аборт нужно сделать.
    - Ничего себе! - возмущение перехватывает мне дыхание, - Как маленькие радости, так с кем-то, а за деньгами ко мне.
    - Я всегда знала, что на тебя нельзя положиться, - начинает скандал а-ля фэмили.
    - Вот сначала надо было на меня положиться, - демонстрирую я знание родной речи, - А потом денег просить.
Хлопнувшая дверь была мне ответом. Теперь даже не знаю где и что. И поделом.

А теперь в Европу. Полячки. Лошади. Дикие, своенравные, необъезженные, брыкливые... При одном только взгляде на неё всё внутри собирается в комок, рука инстиктивно ищет если не уздечку, то, хотя бы моток верёвки. Взнуздать! Оседлать! Овладеть! Только бы не лягнула.

Немки тоже лошади. Рабочие. Даже если идёт по парку и ведёт двух детей за руку, то на ... спереди написан весь груз тягот и проблем, который ей приходится везти по жизни. «Ой! Всё дорого! Всё плохо...» Пример из жизни: немец заходится в экстазе, увидев, как его сын в первый раз самостоятельно поднялся на ноги и сделал первый шаг.
    - О! Дорогая! Ты только посмотри! Где камера?
    - Не знаю! – разговаривает с приехавшей подругой.
    - Я не могу найти, ты же брала её в последний раз!
    - Значит в машине.
    - О! Нет! Ты не зарядила батарею?
    - Да что ты сегодня пристал ко мне? Решил испортить мой единственный выходной? Поставь зарядное устройство и снимешь завтра.

Француженки. Недаром во всём мире французы считаются самыми лучшими любовниками. С ними иначе не получится. Обезьянки. Ужимки. Смешки. Шутки, порой до скабрезности. Двадцать метров от дома и уже не замужем. Услышав улыбчивое мягкое «р» и особый носовой прононс, хочется завыть по-волчьи, залягать копытом по земле и немедленно стать вожаком стаи. Даже если в ней будет всего одна обезьянка.
Ни от какой другой женщины в мире, едва познакомившись, вы не услышите «Давай не пойдём сегодня в кино, мы же уже были вчера».

Бельгийки. Нет такой национальности. Валлонки – это недоучившиеся француженки.
И фламандки. Бр-р! Есть на земле один зверь. Не имеет ни врагов, ни жалости. Убийца по происхождению. Морская косатка. Порвёт в клочья. Заглотит целиком. Будет преследовать, пока сам от страха не сдохнешь, если удастся вырваться с первого раза. Красивая в своей ярости и силе. И первое место в Европе по мужскому суициду. Полицейские и безработные, бизнесмены и государственные служащие. Пульку в лобик, головку на рельсы, бяку в ротик.

На фоне всеохватного феминизма бельгийские мужики – эдакие маленькие, подленькие садистики. Большей частью, если не получилось с семьей, обзаводятся экс-советской или юговосточноазиатской половиной и начинает из-под тишка измываться, доводя свою подругу до сердечных приступов, головных болей и прочих напастей. Но, правда, без рукоприкладства.

Армянки. Ли-си-цы. Как всегда впереди. За самым лучшим. За денежными мужиками из Бельгии. Все никогда не были замужем. У всех поголовно в самый интересный момент рвётся презерватив и несчастному бельжику ничего не остаётся, как жениться.

Украинки. Змеи, пригретые на груди. Если не ужалит, то придушит любя.

Болгарки. Безрогие коровы. Даже если у вас хорошие отношения, даже... и, всё равно, потрогает с любой стороны роговым отсеком. Проверка на прочность. Хорошо, всё-таки, что безрогие.

Доминиканки и другие испаноговорящие латиноамериканки. Кролики. С неизменной похотью в глазах. С желанием любить и быть любимой. Со скуластым лицом и слегка раскосыми глазами, как напоминание, что до Колумба кто-то побывал в Америке. С грушевидной или бочоночнообразной фигурой. Вы видели талию у кролика? Постоянно в чьих-то объятиях или обнимающие торс своего партнёра.

Мусульманки арабского происхождения. Черепашки. Всё у них так же. Хочет всего того же. И столько же. А низ-зя! И торчат из-под панциря только передние лапки и головка.

Испанки. Молодые ослицы, с хорошо откормленными задками и неизменной сигаретой в зубе. Идёт по улице со своим кавалером, который на ходу тискает хвостик, обтянутый джинсами, истекает влагой и потом, а она смотрит на него снисходительно и... ничего. А слабо мужику поцеловать губки, в которых сигарета торчит? Словно не знает, что толстая жопа с сексом не очень-то связана. Один экс-советянин долго искал и, наконец, нашёл себе испанскую подругу. А теперь плачет навзрыд: «Живём вместе, спим в обнимку, характер золотой... Не даёт!».

Молодые шведки, англичанки и прочие немки валом прут в Испанию, наслышанные о сверхсексуальности южан. А мужики просто голодные. Русские девушки (по определению Маврикиевны) тоже прикатывают в этот полуостров за поиском хорошего мужа, но... довольно быстро начинают подставляться под итальянцев, марроканцев и других «цев», чтобы только не совокупляться с этими кабронами.  Русский перевод этого слова начинается на ту же букву.

Ну и, раздав сестрам по серьгам, надо и про своих слово замолвить. МУЖИКИ! Орлы! Воины! Защитники! Добытчики. Убийцы. Подонки. Пьянь и бездарь. Рогоносцы. Примитив, одним словом. Собаки вне зависимости от национальности, грызущие друг друга, бегая за сукой в период течки. И лишь некоторые представители волки.

Чтоб не быть голословным обвинителем, расшифрую. Собака. Наиболее распространённый тип самца homo sapiens. Любит жить в конуре, ласку самки, цепь и мозговую косточку в миске. Может погибнуть от голода, если жена не подаст вовремя кусочек хлеба за обедом. Срываясь с цепи, забывает о супружеской верности и других выдумках цивилизации.

Волк. Не терпит присутствия других особей на своей территории. Прекрасно справляется с заботой о себе любимом. Не страдает коплексом привыкания и быстро ставит на место зарвавшуюся самку. Т.е. за дверь.

И ещё бывают: собака, которая умеет жить, как волк. Волк, мечтающий быть собакой. У вас есть доводы против?

43. Страх.

Лечу, теряя высоту, над Cebreros (Сэбрэрос) и решаю подняться ещё раз в динамике возле горки, где кружат с десяток парапланов. Подлетаю к склону напрямую, делаю по дороге пару фоток. Удар воздуха по передней кромке, как гром среди ясного неба. Обмякли стропы управления в руках и акселератор под ногами.

Рву тормоза вниз и резко отпускаю. Взгляд вверх: крыло, наполнившись, пролетает надо мной и немного вбок. Ещё раз торможу и уже плавно добавляю скорость. Клевок и плавный выход в горизонтальный полёт. Правда, в обратную сторону. Так. А где фотоаппарат? Посмотрел на верёвочку: тянется в карман. Интересно, когда это я успел его туда засунуть? Но всё под контролем, хотя и заныло в правом подреберье. Отмечаю потерю 40 м высоты.

Пересев со средненького и очень надёжного "стандарта", способного летать и на 50% своей поверхности, на "компет", я опять словно вернулся на много лет назад. Когда каждое новое занятие давало новые ощущения. Опять вернулось чувство "подсоса под ложечкой". Разница лишь в том, что к нынешней новизне всегда добавляется багаж знаний и опыта.

И если раньше я искал любую возможность взлететь, даже в неблагоприятных условиях, то теперь я задерживаюсь на старте, мудро наблюдая за местными пилотами, хорошо знающими этот район полётов. Стало обостряться чувство опасности, притупившееся было с возрастом.

Приехав, как-то, на горку всё того же Cebreros, обнаруживаем довольно сильный ветер, переменчивого направления. Погода не для учеников. А несколько местных пилотов стартуют, прихватив несколько сложений возле склона. Я выполняю обычное в таких случаях упражнение: помещаю тело в комбинезон и прижимаю его к нагретому солнцем камню. Приезжают ещё несколько моих знакомых. Тема разговора обычная:
    - Влади! Чего не летаешь? На твоём-то скоростном крыле? Что ты там разглядываешь?
    - Да, на птичку смотрю, - отвечаю. И показываю на молодого орла, пытающегося оседлать термик. Сила потока опрокидывает его на спину при входе и птица, выровнявшись, опять упорно возвращается в эту колонну. Верхняя часть термика, достав до облака, закручивает его, разрывает на части. Через несколько секунд только жалкие белые клочки плывут по небу, кружась в странном вальсе. Орёл, найдя, наконец, нужный угол входа, крутит спирали вокруг своей головы в крене градусов 60. И поднимается при этом вверх.
    - Э-э! Пожалуй, я тоже не полечу, - говорит испанец.

Страх - естественное чувство каждого живого существа. Плавающего, ползающего, бегающего или летающего. Страх в своей эволюции появился раньше, чем мышление. И, поэтому, имеет более крепкие корни. Способен блокировать наши способности действовать, мыслить и чувствовать. На генетическом уровне чувство страха может лишить возможности приобретения новых навыков. Покажите мне хотя бы одного африканца-пилота параплана, дельтаплана или парашютиста, наконец. Побегать, попрыгать, потанцевать, залезть на пальму - это запросто.

Мы все боимся. И ищем свои пути преодоления или привыкания. Или путём тренировок раздвигаем границы страха.

Когда ваш собеседник заявляет однозначно, что он ничего не боится - это лишь напускная бравада, скрывающая всё тот же страх.

Второй хлопок во всё том же Cebreros был гораздо значительнее. В этом месте есть две точки где меня постоянно полощет. Ну прямо Бермудский треугольник. И если на махание ушами я уже перестал обращать внимание, то и фронталка стала ожидаемым элементом полёта.
На высоте около 400 м опять потерял равновесие. Рывок туда-сюда, полуоборот, раскрытие крыла и, вместо привычного набора скорости, уход в спираль. Смотрю наверх: треть крыла полощется в стропах. Левая стропа управления обвисла вместе с горстью других. Торможу. Не сорвать бы! Отдаю скорость и после набора опять притормаживаю. Вариометр: минус пять. Ничего страшного. Как на парашюте. Кстати, что у нас внизу? Неплохо, вспаханная плантация молодого виноградника. Тогда запаску кидать не буду, тем более что я её только вчера переуложил.

Правая рука, как автомат: притормозить, отпустить... А левой, как гитарные струны, перебираю обвисшие стропы. Наконец нахожу нужные, идущие к краю крыла и рву их вниз в момент, когда отпускаю торможение. Получилость с первого раза. С хлопком расправляется крыло и радостно взвизгивает вариометр, почуявший резкий подъём. Просто и буднично я продолжаю полёт, отыскивая дежурные термики, на которых опять можно поехать вверх.

44. Истории тоталитарного прошлого.

Долгое время моими соседями по общежитию были молодые супруги, у которых только-только родилась дочка. Выставив её в коляске в коридор, они до хрипоты в голосе спорили о том, какое слово скажет первым их дитё. "Папа" или "мама".
Я, проходя мимо предоставленной самой себе девочке, всегда заглядывал в коляску, щекотал пяточки и приговаривал "Дя-дя-дя!". Девчушка заливалась смехом, дрыгала ручонками и ножонками...
Однажды в дверь моей комнаты постучали. На пороге стояли супруги.
    - И он делает вид, что ничего не случилось! Иди сюда!
Мы втроём склонились над коляской. Девочка с улыбкой переводила взгляд с одного знакомого лица на другое. Остановив глаза на мне, она всплеснула руками и отчётливо произнесла: "Дядя!"

Подарил мне друг две гантели. С условием, что я их тут же заберу. Несу по городу. Температура под минус 30, но я этого не чувствую. Две железяки по 16 кг каждая уже давно врезались в плечи на такую глубину, что практически скрылись под воротником пальто. Иду по тропинке через парк. Навстречу два подвыпивших искателя приключений. Оба на голову выше меня. Делая вид, что уступают мне дорогу, оба, вдруг, бьют плечом меня в грудь. Так называемая "коробочка". Оба попадают по гантеле, отлетают в сторону и падают на спину в сугроб. Я не останавливаясь иду дальше. Сзади слышу изумлённое:
    - Не, ну ты понял! Нифига себе!

1985 год. Расширенное заседание райкома КПСС. С целой толпой приглашённых. Сидят в углу, балдея от оказанного доверия: наблюдать за свершением партийных дел. Решается среди прочих вопросов и исключение меня из рядов партии. По моему же личному заявлению. Все, за исключением партийных функционеров в шоке.
    - А правда, что вы в разговоре заявляете, что в КПСС 75 процентов проходимцы, а остальные - дураки? - спрашивает меня один из членов райкома.
    - Правда, - подтверждаю я.
    - А позвольте вас спросить: к какой части вы себя относите? - визгливым голоском вопрошает старичок с богатой коллекцией юбилейных медалей.
    - Дак, я, ведь, ухожу.
Среди приглашённых прокатывается смешок.

Среди моих учеников постоянно приходилось участвовать в умных и не очень разговорах. Отвечать на самые серьёзные или каверзные вопросы. Проверка интеллекта тренера. Однажды ученик меня спрашивает:
    - Что надо сделать, чтобы мы пожили так как жили вы в нашем возрасте или лучше?
(Время катастрофического обнищания населения бСССРа)
    - Уничтожить физически всех, кто старше 37 лет, - отвечаю. По глазам вижу, шок от полученного ответа.
    - А вам сколько лет сейчас? - следует следующий вопрос.
    - 38.
    - А почему это вы такую планку обозначили? Не повысили, хоть чуточку?
Я постучал пальцем по своей голове.
    - Потому что я знаю, что там внутри. И пока мы живые, вы жить хорошо не будете.

Останавливает гаишник. Взяв в руку права, начинает рассказывать мне о том, что за непомытую машину, трещину в лобовом стекле и другие неисправности, которые он ещё не увидел, положено поставить баллы предупреждения...
    - Достаточно! -, прерываю я его, - Денег я тебе не дам. Поставь все баллы, что мне положены и я поехал. Через неделю я буду в Израиле, а там цена твоим баллам очень низкая.
Более глупую физиономию даже народный артист Савелий Крамаров изобразить не мог. Изобразив на репе какое-то подобие улыбки мент отдаёт мне права.
    - Можете ехать.

Был у меня на новом месте жительства сосед. Симпатичный старик. Мудрый. И, вот, живём мы, значит по соседству, потихоньку знакомимся, притираемся друг к другу. А погода в тот год выдалась мерзопакостная: дождей не было уже три месяца. Задолбавшись бросаться к радио во время, когда передают прогноз погоды, я решил сделать барометр из электрической лампочки.
Что? Вы не знаете, как это делается? Запросто. Нужно взять лучше старую, чтобы не портить семейный бюджет, лампочку. Ватт на 150. И аккуратно пробить цоколь гвоздиком, чтобы вовнутрь зашёл воздух. Затем наполнить её на четверть чистой водой и повесить в неосвещаемое солнцем место. Понаблюдав пару недель состояние стенок колбы выше воды, вы научитесь определять погоду в радиусе 60 км на 4-6 и более часов вперёд.
Приходит дед. Как раз в то время, когда я дырявлю лампочку.
    - Что делаешь?
    - Барометр.
    - Хорошо, нужная штука. А как работает?
    - Потом покажу.
И я вешаю лампочку на стену.
    - И что показывает?
    - Ничего не показывает. Нужно подождать 3-4 часа, чтобы вода нагрелась до температуры воздуха и начала испаряться.
Через три часа дед появляется снова.
    - Ну, и что говорит твой барометр?
Я заглядываю на стенки. Давно я уже не наблюдал. Многое забыл, но похоже, что будет ливень.
    - Будет дождь и очень сильный.
Дед покатился со смеху:
    - Три месяца сидим без дождя, лампочку повесил и дождь пойдёт! Ой, не могу!
До самого вечера дед регулярно заглядывает ко мне во двор, интересуясь, где дождь-то.
Поздней ночью сидим, отужинавши. Я учу деда играть в нарды. Снаружи загрохотал гром и, как из ведра, полился дождь. Дед накладывает на себя крестное знамение, подходит к моему барометру и долго смотрит на него.
    - Скажи, пожалуйста. Простая лампочка, а польза какая.
На следующее утро, едва я появился на улице, дед кричит из своего сада:
    - Что там твоя лампочка показывает?
    - Дед, ты что, прогноз по радио не слушал?
    - Херня все эти прогнозы. Ты скажи, что лампочка показывает.

Пограничник рассказывает мне, что по приказу сверху всё оружие отправлено в отряд, который находится в 20 км от границы. На заставе остались только автоматы для дозора и для смены.
     - Если китайцы попрут, то хана.
 В других частях бывшей Советской Армии та же картина. Армия разоружена. И ещё целых три месяца до растрела Белого Дома. Но подготовка уже идёт.

В то давнишнее время было слово дефицит. Поэтому, увидев очередь, надо было.... Так я и сделал. Увидев очередь, я спросил.
   - Кто последний?
   - Я, - ответила женщина.
   - А что дают?
   - Лифчики.
Только тут до меня дошло то, на что я сразу не обратил внимания: колыхавшаяся возле отдела толпа была представлена только прекрасной половиной человечества. Нужн было красиво свалиться с темы. Небрежно взглянув ещё раз на покупателей, я вздохнул и огорчённо произнёс.
   - А-а. Без примерки не получится.
В глазах у моей собеседницы явно замелькали цифры бешено вращающегося калькулятора.
   - Бабы! Ну-ка, пропустите, молодой человек померить хочет.
И, схватив меня за руку, и прыкрывшись мной, как щитом, она ринулась к прилавку. Народ женского пола шарахнулся в сторны как солдаты, увидевшие упавшую гранату.
Я оказываюсь лицом к лицу с молодой, моего возраста продавщицей, которая была цвета спелого помидора. По-видимому, я был не лучше, потому что сзади захихикали. Но продавщица была на работе и опомнилась быстрее меня.
   - Ты... вам... какой размер нужен?
Теперь уже и я начал приходить в себя и приобретать нужную температуру ушей.
   - Мне ... мерять надо.
Девушка окинула меня взглядом, задержалась на моей накачанной сиське и выгрузила на прилавок кучу одинакового шитья. Я привычно загнул кольцом руки, сделал отметку, взял в руки первый лифчик и растянул. После некоторого перебора остановился на нужном. Затем набросив чашку на кулак, прикрыл другой рукой сверху. Ещё поменял несколько и нужный был у меня в руках. Подаю его продавщице.
   - Вот такого размера, четыре штучки, пожалуйста. И разного цвета.
Не знаю, по сколько их там давали в руки, но возмущаться никто не стал. Получив пакетик, я громко поблагодарил товарищей женщин и строевым шагом отправился от места, чуть не ставшего моим местом позора.
   - Эх, - раздалось сзади, - Чего бы я только не отдала, чтобы мой мог мне так лифчик купить.
Второй раз в этот день я отличился, когда принёс мою "добычу" в общагу моей подружке.

Выпал снег. Много. Продолжал падать целый день. С боков дороги - пушистые сугробы. Но на дороге - каток. И морозец. Те, кто поутру вышел из дома в каких-то ботах, играют во что-то среднее между кёрлингом и хоккеем. Я, в своих унтах, возвращаюсь домой в темноте, слушая шлепки вокруг и набюдая задраные ноги в брюках, колготках, чулках и без оных.
В куче ног и портфеля, регулярно меняющихся местами с платком, я узнаю соседскую Таньку. В то тоталитарное время детям третьего года обучения не возбранялось возвращаться домой из школы в потёмках.
Для упрочнения устойчивости конструкции, я беру дитя за воротник и мы сразу увеличиваем скорость, потому что не тратим время на уплотнение дорожного покрытия.
Впереди нарисовывается куча чего-то живого и шевелящегося. Ещё издалека мой нос чует запах деревенского алкаша, но пройти мимо не даёт педагогический момент. Тем более, что этот старый хрен ещё и с костылями. Не выпуская соседку из руки, я наклоняюсь, беру дедуню за пальто на середине спины и поднимаю на высоту, позволяющую ему выпустить шасси и упереться одним костылём.
Приземляю и наклоняюсь за второй подпоркой, валяющейся на дороге. Краем глаза замечаю, что алкаш замахивается на меня своим вспомогательным устройством. Танька всё ещё в руке, я в наклоне, думать нечего и я виляю хвостом, сбивая деда в кювет. Мягкий сугроб раскрывает ему свои объятья.
   - А дяденька опять упал, - комментирует дитя.
   - А мы ему опять поможем, - бодро отвечаю я.
Ставлю девочку на край дороги, отпускаю, забираю у барахтающегося чебурахи оба костыля, снова приподнимаю его в воздух, выпускаются шасси, хорошим толчком в грудь отдаю ему ходули и пошли мы своей дорогой. Он даже спасибо не сказал.

Поезд останавливался на станции на целых 20 минут. И на этой станции был киоск. Там можно было купить чего-нибудь пожевать. Но надо было спрыгнуть на ходу, затем разогнаться до скорости, опережающей теряющий скорость поезд, и затормозить прямо напротив открытой форточки киоска. Невыполнение одного из условий грозило тем, что можно было остановиться не первым, а, примерно, пятнадцатым, что сильно понижало возможность покупки чего-либо до отправления поезда.
В этот раз я был первым. Протянул руку с деньгами в окошко, взглянул на ценники за стеклом и забыл, что я хотел купить. Заодно, забыл вообще всё. Очнулся лишь, когда паровоз загудел и тронулся с места. Так ничего и не купив, заскочил в вагон на ходу и всё ещё видел перед глазами ценник на котором было написано: «КАКЛЕТЫ – 13коп».

45. Соревнования.

Вообще-то соревнований в моей жизни хватало. Различных. Социалистических и спортивных. После многих остались самые пренеприятнейшие воспоминания. Другие были намного лучше. Без предвзятого судейства. Без подставок и прочих атрибутов спортивной жизни.

Пожить в закордонье и не поучаствовать – это не для меня. Придумал клуб очередные состязания. Зарегистрировал их в столичной федерации. И день назначил. Соревнуются только "страндарты". Оставляю я свой Бумеранг и приезжаю в день соревнований со старым мешком.

    - Может «Серак» возьмёшь? – спрашивает президент клуба.
На мгновение я задумываюсь. Перспектива поупражняться в равных условиях заманчиво лизнула душу. «Не бери! Будет сложняк.» - предупредил меня внутренний голос. У меня с ним полное взаимопонимание. Никогда я не берусь за авантюру, если знаю, что ничего доброго из этого не получится. У меня даже свидетели есть, которые могут подтвердить, что некоторые ситуации я знаю заранее до мелочей.

Приехали к горе, получили по формуляру заявки на соревнования и, заполнив, получаем в качестве подарка по простенькому цифровому фотоаппарату, для фотографирования поворотных пунктов, футболку и набор продуктов на случай, ежели долго тебя будет искать машина подбора. А ещё карту с нанесёнными знаками места старта и финиша в 15 км от пупка Sant Vicente называемого.
Поднялись на горку, получаем инфо о нахождении поворотных точек. Затем долго засиживаемся, ожидая первого участника, который взлететь задумает. Судья для поднятия настроения пилотов заявляет, что через один час старт закрывается.

Тут же улетает первый пилот. Долетев до первого знака, по-видимому, его фотографирует и приземляется недалеко от него. Погода ни к чёрту. Ни ветра, ни термиков из-за раннего времени. Задача упрощается: судьи разрешают лететь прямо к финишу, игнорируя створные знаки. И тут же появляется ветерок. Всё сильнее и сильнее. В течении каких-нибудь 20 минут улетают все желающие.
Раскладываю крыло и я, получив по боку от неудачно стартовавшего товарища. Взлетаю и чуствую как меня тащит назад прямо на антенны, находящиеся позади старта. Уворачиваюсь от них и лечу вдоль склона со скоростью бешеной черепахи, потому как стою носом против ветра и поддавливаю акс. На моё счастье склон через 4 с лишним км заканчивается, иначе я бы понюхал ротор с другой его стороны. Крыло колбасит хуже чем Бумеранг. Да, думаю, натерпится народ страху. По ровному месту мой Mistral летать не может и я начинаю приглядывать себе место для контакта с планетой. Поближе к дороге, чтобы не топать долго.

Уже на последней прямой краем глаза вижу пилота, складывающего параплан на обочине дороги в двух километрах от меня. Что? На дорогу сел?

В какой-то загородке нахожу только двух ослов. Покидаю частые владения и позвонив судьям о своём приземлении топаю ножками по цивильному асфальту. Пройдя очередной поворот вижу одного из своих друзей, ожидающего машину подбора в не самом лучшем расположении духа.

    - Как дела,Рикардо?
    - Tomar por culo esta Keara! В задницу засунуть эту Кеару! Хотел приземлиться на ту площадку и рухнул на дорогу со сложенным ухом. Плохое крыло, нервное. Пилотировать невозможно. Каждое вмешательство в полёт приводит к сложению. Скорости не выдаёт. То крыло, что я пробовал и это, которое купил,  совершенно различные вещи. Два дня – два падения при приземлении. Я не собираюсь ждать, когда Кеара меня убьёт. Отдам диллеру, пусть забирает себе любую часть денег, продаёт его как пользованное или ещё как!

Да, думаю, мнение Рикардо имеет вес. Теперь в Мадриде мало найдётся пилотов, пожелающих приобрести сей продукт. Большей антирекламы не придумаешь.

Проезжающая машина подбора нас не берёт так как едет на другую сторону горы собирать пилотов. И мы садимся на попутку.

До самого вечера народ рассказывал страшилки о своих приземлениях и, наконец, на закрытии объявляют результаты. Я занимаю последнее место к радостному изумлению  всех участников. Чтоб повеселить всех, я заявляю, что судейская коллегия плохо отнеслась к единственному участнику-иностранцу и нечётко объяснила правила соревнования. Я, мол, думал, что приземляться надо как можно ближе к старту. Взрыв хохота подтверждает, что шутка получилась.

До финиша долететь не удалось никому. А первое место занял пилот, который иначе, как после сигаретки с марихуаной, не летает. Вот и не чувствовал страха. А мы, бараны, крылья новые покупаем... Травку надо! И тогда: «Нам любое море по колено, нам любое дело по плечу!».

46. Мани-мани.

Захотев приехать в Испанию полетать, можно вести себя как новый русский. А можно и как опытный европеец. Ещё можно и как полный дурак, но эту тему мы обойдём. Тем, кто задался проблемой потратить деньги жгущие ляжку, тоже советов давать я не собираюсь. Справятся.

И теперь начнём список советов экономного расходования средств. Обозначте себе пункт географический, без полётов в котором ваша жизнь превращается в бренное существование. Пусть это, в данном случае, будет Кастехон Де Сос (Castejon De Sos). Чтобы быть максимально свободным в этом регионе, неплохо бы взять на прокат автомобиль. Но лучше это сделать не  в Мадриде или Барселоне, а в городе Уэска (Huesca), до которого вы с комфортом доедете на автобусе или на поезде. Будет в итоге значительно дешевле. Цены колеблются от 50 евро в день за Опель Корса до 190 за Мерседес Вито.
Внимательно изучив контракт агенства можно на максимальное количество дней да ещё и в определённые дни, да ещё при кое-каких условиях поиметь цену на тот же Опель всего 28 евро в день. Главное не торопиться при оформлении и вытягивать из агента все правила и условия проката.

Более того, чтобы быть уверенным, что вы всё поняли, обязательно запишите сами или попросите служащего фирмы завизировать все изменения. Маленький пример: один из моих испанских знакомых поехал на Тенериф. В агенстве попросил маленький трёхдверный авто. Таковых не оказалось и клерк, не желая терять клиента, предложил другой по цене трёхдверного. Клиент не возражал. Далее, бак был заправлен под завязку и в качестве залога, фирма предложила заплатить 35€ в качестве залога, который обязуются вернуть в случае, если клиент сдаст автомобиль с полной заправкой.

При возврате, принимала авто другая сеньорита, которая сказала, что за авто надо заплатить больше, т.к. это другая цена. Про залог в 35€ она ничего знать не желала. Испанец был опытным склочником и заявил, что если сейчас не разберутся, почему у него оказался другой автомобиль по более дешёвой цене и не вернут залоговую сумму, то он уедет не отдав ключ. Который возвращать будет его адвокат из Мадрида. Угроза подействовала. Chica (девушка. исп.) моментально сделала несколько звонков по телефону и всё решилось в пользу клиента.

Другой момент, позволяющий вам съэкономить. Во Франции этого не пробовали, а в Испании один из моих знакомых, проезжая по платной автотрассе, попал в хорошую пробку. Потерял в ней пару часов и, когда проезжал очередной пункт оплаты, заявил, показывая время на корешке предъидущй оплаты:
    - Я не для того плачу вам, чтобы ехать по трассе с такой скоростью.
С ним спорить не стали и выдали специальный корешок, разрешающий движение. Бесплатно.

Ежели и на авто вы собираетесь съэкономить, то от ж/д вокзала в Уэска идёт автобус до Бенаске (Benasque) знаменитой лыжной станции. И одна из последних остановок и будет Кастехон. Проходя мост через речку, слева вы увидите кампинг. Всего за 7 евро вы можете устроиться здесь на ночлег с маленькой палаткой, но за эти же деньги на постоялом дворе "Сумасшедшая птица" alberge "Pajaro loco" (есть и другие) вам ещё и завтрак лёгкий предложат. Правда, если вы будете в палатке вдвоём или втроём, цена уже будет не в пользу постоялого двора.

Можно снять и квартиру, но знайте, что одна и та же площадь может стоить от 150€ в апреле до 700 в августе. Зимой, в лыжный сезон, цена тоже не минимальная.

А цены 2004 года в кемпинге выглядят так:
Взрослый - 3,60€. Ребёнок - 3,30€. Палатка маленькая - 3,50€. Палатка большая - 4,10€. Автомобиль - 3,10€. Автомобиль со спальными местами - 6,10€. Мотоцикл - 2,00€. Караван - 4,10€. Пользование эл/энергией - 3,60€. Все цены за ночь. Т.е. за сутки.

Кроме того надо знать, что кампинг в Кастехоне не единственный. Есть и другие, более живописные вверх по долине Бенаске.

Цены в отеле "Pireneos" 35 евро с носа, но если вы станете постоянным клиентом клуба "Мадрид аль сиело", который каждое лето проводит в Кастехоне, то получите скидку до 24 евро за те же услуги (с завтраком). В клубе вам можно приобрести страховую лицензию для учеников на два месяца за 26 евро, прокат оборудования за 15 евро полёт (полный комплект). И за 7,5 евро доставка к месту старта на высоте 1300 м. Есть ещё большой ассортимент товаров, который можно приобрести в магазине клуба.
Если ваша экономия распространится и на самостоятельный подъём на старт, то вы потеряете право на скидку. Более того, дорога наверх - это не германский автобан и поднимаясь или опускаясь по ней, обязательно уступайте дорогу несущемуся минибусу с пилотами или без. Люди зарабатывают деньги. Для этого совсем не обязательно выезжать на обочину с риском свалиться с горы. Иногда достаточно просто остановиться.

Проблемы желудка вы решаете сами. По вечерам можно неплохо откушать в многочисленных ресторанчиках, знакомясь с испанской кухней. Цены умеренные.  А продукты для перехвата можно приобретать в двух магазинах, находящихся в деревне. Но в этом году цены подскочили и ощутимо. Продукты стоят в два-три раза дороже, чем, скажем, в Мадриде.

 Рядом с кампингом есть специальное место для самопального барбекю.

В принципе, можно устроиться на обед возле реки у площадки приземления, не забыв собрать тщательно весь мусор после себя.

Не забудьте посетить вечерами бары ближайших деревень. Кроме вкусно приготовленных блюд, в памяти останутся древние строения в окружении гор. А проехав вверх по долине можно подняться пешком на ледник горы Ането, самой высокой в Пиренеях.

О безопасности. Каждый сам себе велосипед. И формирует пакет первой медпомощи самостоятельно. Учится им пользоваться на курсах или по учебнику. Но запомните одно на весь период прибывания в Испании. Если вы куда-нибудь рухнете. И произойдёт это на глазах всех пилотов на старте. И только единицы, не сильно торопясь, двинутся в вашу сторону.
Во-первых: НИКТО НИЧЕГО НЕ ЗНАЕТ о правилах оказания помощи.
Во-вторых: действует европейская привычка: не лезь, не будешь свидетелем. Испанцы, имеющие привычку видеть принародное кровопускание парнокопытным, не испытывают никаких чувств, кроме любопытства. Единственное, что их интересует - это сдохнет бычок сразу или помучается. Но, увидев, что вы себе чего-нибудь переломали и серьёзно, они сразу же позвонят в полицию, пожарникам, скорую помощь, чтобы понаблюдать за действиями профессиналов.
Я не говорю о том случае, когда боль испытывает сам испанец. Тут уж крику будет. Даже если у него всего лишь колючка от репейника в палец залезла.

Отдельной строкой выделю новую проблему Кастехона, появившуюся в последнее время. Никогда не оставляйте параплан в автомобиле без присмотра и на ночь. В прошлом 2003 году одна группа пилотов оставила минибус с парапланами возле гостиницы. Наутро недосчитались всех парапланов за исключением двух очень старых. В Латинской Америке тоже летают, хотя и нет денег на покупку продвинутой техники.

В этой же теме нелишне будет вспомнить, что никогда в таких странах, как Испания или Италия не отдавайте на хранение администрации отеля наличные деньги. Их вид развращает людей. И не оставляйте деньги и документы в номере. Даже, если в нём стоит маленький несгораемый шкаф. Вы должны знать, что ключ, который есть у вас может иметь не одну копию.
Далее, никогда не давайте документы людям, представляющимся полицейскими, СИДЯЩИМ в авто. Смело посылайте их на всех известных вам языках подальше и демонстративно записывайте номер автомобиля.

В Кастехоне есть Интернет. Тот, что находится рядом с магазином мадридского клуба можно не посещать. Или заходить в случае крайней необходимости. Здесь цена 1€ за 9 минут. А вот в кафе "Ambar", что находится по диагонали через площадь то же удовольствие стоит чуть больше 2€ за час.

Да, о кафе. Если во Франции в субботу и воскресенье днём с огнём не найдёшь не только захудалого места перекусить, но и, даже, открытого магазинчика, то в Испании нет необходимости делать продуктовый запас на два дня. Именно в выходные будут открыты все таверны, кафе и бары. Другой менталитет.

И, может быть, последний совет прибывшим в Испанию. Приземлившись в аэропорту Барахас (Barajas) в Мадриде, не спешите хватать авто в близлежащих фирмах. Если позволяет поклажа, купите спокойно билет Metrobus на 10 поездок и отправляйтесь на метро (линия 8) прямо в центр города. Все неясности или другие вопросы, не получившие объяснения в изложенном выше, лучше решить заранее по электронной почте со мной.

47. Реванш.

Экзамен я опять не сдал и уже во второй стране не получил удостоверение пилота. Так получилось. Навалился груз проблем. Нужных и не очень. Некоторые из них решались, а другие только усугублялись. И за всей этой круговертью не было ни времени, ни желания читать местную парапланную книжку.

Но на экзамен я, конечно, пошёл. Поучаствовать, а заодно и посмотреть по какой методе сдают испанцы. Жизнь себе они не усложняют. Надо ответить на 52 вопроса, ответы на которые есть в книге. Ошибиться можно только на шесть вопросов и не более двух ошибок на вопросы, связанные с безопасностью.

Я умудрился наошибаться четырнадцать раз. Больше всех. Народ расстроился. Все знали, что я не участвовал в последних клубных соревнованиях из-за того, что за день до них порвал себе бицепс на работе. И целое лето летал кое-как, в основном занимаясь в спортзале.

И вот, настало время опять показать старые, но ещё крепкие клыки. Подошли очередные соревнования, которые клуб проводит перед Рождеством. На точность приземления. И мышцу я удачно закачал, и проблемки подобрал почти все. Значит надо выигрывать. Да не просто, а чтобы ни у кого сомнений не было. С хорошим результатом. Начал настраиваться загодя.

Приезжаем на горку и, как обычно, шутки, прибаутки, смешки.
    - Что? Значит у тебя всё ещё нет удостоверения пилота. Тогда надо Бумеранг продавать...
    - А я не пилот ещё, - парирую я, - учусь только. И на настоящий момент являюсь продвинутым учеником.

Но внутри, чувствую, горю. Рановато. Сейчас блин комом будет. И готовлюсь вместе со всеми. Летаем на одном пространстве с учениками. И инструктор, следящий за ними, одновременно и наш арбитр. И я в воздухе упираюсь в двух начинающих, которые идут в тот же сектор. Вот ещё! И ухожу подальше от круга приземления, чтобы подойти к нему как можно поположе. И подхожу. На всей скорости, которую только может развить мой Бумер. Недоход метров 15, но на торможении параплан вспухает и я уже вижу, что остановить его в центре не удастся. Ну, делать нечего, динамический срыв будем пробовать. Сорвать тоже не получается, аппарат слегка зависает в воздухе и, словно нехотя, уезжает со створной линии в сторону. И с четырёх метров высоты я заставляю тряпку опустить меня в один из кругов. 500 баллов.

У народа примерно такие же приземления и только один пилот делает 800. Но я точно знаю, Хави приземляется как молния. Никогда дважды в одно место. Всё так же шутя, мы едем наверх. Но я уже выиграл соревнования, потому как уже прошла нервозность, отложился в голове угол захода и я видел, как нервно заходят все остальные пилоты.

Наверху я уже никого не жду и улетаю первым, для того, чтобы пощекотать настроение всем остальным. Приземляюсь в центр круга. Все мои друзья, коснувшись земли, сразу бегут к арбитру, заглянуть в протокол.
    - Чёрт побери! – слышатся возгласы. – Влади тысячу сделал!

Посыпались шутки. Типа, отменяется этот полёт. Ничего, говорю я, пусть отменяется, я сейчас повторю. И наверху я уже не могу пробиться к краю горы. Все, пихая друг друга, улетают раньше меня. Всё! Теперь они горят. И я спокойно, делаю в воздухе несколько виражей и винговеров, а потом на очень длинной прямой красиво, по-парашютному, отрабатываю вторую тысячу.

Пилоты постарше жмут руку.
    - Снимаю шляпу, - говорит один из них.
    - Заберите у него автопилот, - кричит молодой, - Пусть летает, как все!

Всё так же переговариваясь, отправляемся в очередной раз наверх. Победитель прошлых соревнований, подходит, жмёт руку и грустно говорит:
    - Это - твой день!
Садится в машину и уезжает. Я же, неторопясь, долетаю до кругов и опять останавливаюсь в центре. Дело сделано.

    - Знаешь? – говорит мне лицензированный пилот, - Если тебе захочется где-нибудь полетать, позвони мне и я тебя отвезу. Теперь я знаю, как летают продвинутые ученики.

48. Ротор.

Стою на горе. Ветер дует около 60 км/ч. Обозреваю окрестности. И вдруг вижу орла, приближающегося к подветренному склону. И, хоть мозгами понимаю, что птичка не самоубийца, вдруг захотелось увидеть, как пёрышки разлетятся в разные стороны после касания каменистой поверхности. Не всё скоту масленница.

Орёл, тем временем, поджав маховые перья (сложенные уши?), приближается к гребню, выдерживая только ему одному известное направление, на высоте нескольких метров переваливает и летит уже на другой стороне, удаляясь от склона. Я растерянно гляжу на флаги, стоящие со всех сторон, вокруг лыжной станции. От них вот только клочки не отлетают, так их треплет ветром.

Наклоняюсь, срываю пучок сухой травы, спускаюсь с гребня немного против ветра и швыряю пучок вверх. Как и положено, пучок взмывает вверх, перелетает линию перелома и круто пикирует вниз. Ротор, однако. Загадка природы! Орлы не планируют со скоростью 70 км в час! Но, тем не менее, я уже не вижу пролетевшего орла.

Зато вижу другого, повторяющего путь первого. Выбегаю повыше, чтобы видеть больше и наблюдаю. Всё то же самое: подсложенные крылья и линия точь-в-точь расположена там, где пролетел другой орёл. Опять перелёт на мою сторону и птица летит слегка снижаясь и удаляясь от горы. Крыльями не машет. Но теперь и я уже вижу почему. Орёл следует линии хребта, которым заканчивается подкова. Об эту линию рассекается поток ветра.

Немного обдумываю ситуацию и уже совсем равнодушно гляжу на третьего орла, пролетающего этой же дорогой. Значит так: рассекаясь об этот рельеф, воздух наполняет подкову и обрушивается на обратной стороне горы. Та часть воздуха, что проходит над малым хребтом, в таком случае, должна иметь меньшую скорость и плотность. И на подветренной стороне образуется зона пониженного давления. Которая подсасывает воздух из ротора. Пограничные вихри ротора уже не имеют направленности вниз. Их перекашивает и, возможно, что начинает доворачивать вверх. Иначе, как объяснить то, что орёл не снижается на подветренной стороне.

Вдруг ясно вспоминаю свой последний пролёт в роторе. Я не был в центре подковы! Я уходил в укрытие, но лишь только потому, что в той стороне была дорога, которую я собирался использовать как ориентир и возможную площадку для приземления. И поэтому мой параплан не хлопнуло однозначно до земли, а било, сбрасывая вниз на несколько метров. Поскольку всё это происходило в момент усиления ветра, то и ротор расширялся с моей скоростью. И через некоторое время я уже летел в нормальном потоке за горой.

Чёрт! В аэродинамической бы трубе попробовать. Я почти бегом перебегаю сотни метров, отделяющие меня от линии, где пролетают орлы, и опять швыряю в воздух пучок сухой травы. Он удаляется от меня, почти не снижаясь, метров на 50. Держит!

Вот и разгадка моего изобретения про угол прохода вершины, когда возникает опасность попадания в ротор. Надо УХОДИТЬ в защищённую параллельными потоку хребтами, которые разрезают ветер вдоль, зону.

49. Названия на карте.

Вы обращали внимание, что многие реки Испании называются похоже? Гвадалкивир, Гвадаликс и так далее. Давным-давно тому назад, ещё до того, как Пиренейский полуостров был захвачен арабами. На 800 лет, между прочим. Жили-были на этих землях многие народы. Со своими языками. И вот, например, была небольшая популяция годов (ударение на первом слоге). Их было так мало, что никуда они не путешествовали. Неспешно протекало их бытиё на берегах реки. Которую они так и называли: река. Икс на языке годов. Пришли арабы. Контакты всякие начались. Соприкосновение языков.
    - Что это за река спрашивают?

Поняли годы, что не знают арабы этого слова. И сказали: это Икс (река, то есть).
 

И стали называть её арабы гвадал Икс. Река Икс. Но гвадал по-арабски – река! Какое название получилось? Правильно, река Река.

Быстро сказка сказывается, да не быстро дело делается. Исчезли годы, как народ. Поистрепалась арабская империя и выгнали их северные народы Пиренейского полуострова. Спросили освободители оставшихся местных жителей:
    - Как называется эта река?
    - Гвадал Икс, - отвечают.

И стали называть испанцы эту реку рио Гвадаликс. То есть своё слово добавили. И, если теперь перевести rio Guadalix с испано-арабо-годского языков, то получим: река Рекарека. И ничего. Все привыкли. И никто внимания не обращает.
Гвадаликс, так Гвадаликс.

50. Короткое замыкание.

Как часто у нас бывают моменты, когда мы говорим "ну почему я сделал это (или то). Не стал бы делать, закончилось бы по-другому".

В этот день летать особо не хотелось. Подобралась группа торопыг, которая летела туда, не знаю куда. Всё бегом, не глядя, почти бесконтрольно. И я, чертыхаясь, с ними же. Вот мы уже и наверху. Вот и крылья на склоне разложили. Ветра нет. А знаете ли вы, что такое надуть "бумер" в безветрие? С его-то дырками, в 8 см высотой!

Убегаю от себя, склона, товарищей, шуруя на ходу клевантой, расправляя так некстати образовавшийся подворот. Тупо планирую на площадку, на которой и народа ещё нет. И тут что-то подводит. Мысли, как не свои. Дай, думаю, придавлю. Придавил. А ещё? Ещё придавил. Интересно.

Как та обезьяна в анекдоте, "что будет, если я отпущу одну лапу?" Зашелестело крыло и попёрло назад. Блин!! На этой высоте! Поднимаю резко руки в верх. Реакции ноль. Более того, на бок заваливать начинает. Так входят в негатив. Мне уже не до обдумывания ситуации. Надо из седушки выбираться, которая ни на чём уже не висит. И без балласта сегодня. То есть, совсем назад откинувшись.

Развожу руки крестом, выпихивая себя из седушки, и слышу по реакции строп управления, что уши  уходят назад. Короткий взгляд вбок: точно нет уже ушей. Остальное уже не поэзия. Скорость назад приличная и я, еле успев ляпнуть ногами по земле, влетаю обратно в седушку. Причём позвонки идут, как-то, по очереди. Те, что успели достать до спинки уже возвращаются, а остальные ещё только на пути туда. Слишком поздно соображаю, что сейчас ещё и подголовником по шее получу. И получаю.

Лежу. Правда свет не выключился. Подбегает товарищ. Руки тянет. Хороший язык испанский. Все гласные горловые. Иначе я бы ничего сказать не смог. Фэйс перетянуло от боли.

- Не тронь!

Рык подействовал хорошо. Остановился мой друг и смотрит. Я медленно провожу ревизию оставшегося в наличии тела. Похоже, что всё на месте, за исключением моего любимого позвонка. Медленно отстёгиваю всё до чего достаю. Дыхание на грани возможного. Воздух запросто входит в лёгкие, а, вот, вытолкнуть его - это стоит усилий.

Вываливаюсь из седушки набок, поднимаюсь на руках, затем переворачиваюсь на спину и, подложив кулаки под себя, вгоняю кость на своё место. Ещё раз на четыре кости и медленно встаю на ноги. Испанец, побледнев, наблюдает за моими действиями. Тут же подъезжает авто и из него выпадают ещё двое. Все молча глядят на меня. Я пробую поворочать шеей и, наконец, обращаюсь к ним.

- Комбез расстегните.

Выхожу из одежды и через минут пять уже сам собираю свой параплан. Приземляются остальные. Быстро складываются и штурмуют клубный автобус. Зовут и меня. Но, услышав, что я только что рухнул, устраивают немую сцену. Не верят. Прошу свидетеля подтвердить, но он только рукой машет: в другой раз, когда страх пройдёт. И все уезжают.

51. Последний ужин.

После падения, обычно, идут воспоминания о том, сколько раз и где падал. И вспомнил я одну ситуацию со мной произошедшую. В прошлом столетии возвращалась наша команда по тяжёлой атлетике с одного первенства. Мне на том соревновании удалось чего-то, даже, выиграть. Хотя досталось не даром. Дело в том, что к каждому такому действию я должен был привести мой вес в соответствии с планами команды и руководства.

Когда вы весите центнер, то сбросить пару-другую килограммов не представляет трудности. А, если я весил 65 и нужно было от 5 избавиться? Это означало особую диету, да ещё мочегонные препараты. Но речь не об этом. Летим мы уже обратно. На Ту-104. Самолёт такой в ерофлоте был. Я сижу уже повеселевший и почти отъевшийся возле иллюминатора да на землю поглядываю. В то время у меня было уже почти 50 прыжков с парашютом и разглядывал я уже не совсем с праздным любопытством.

И тут сдыхает двигатель, который рядом со мной. И мы начинаем падать этой стороной вниз. Народ занервничал. Пилотам удаётся выровнять аппарат, сбросив обороты второго двигателя. Через некоторое время турбина завыла по-прежнему и самолёт начал опять набирать высоту. Но не долго. Скоро процесс падения повторяется. Причём так, что пассажиров мутить начало. От нервов, скорее.

Стюардессы с лицами весёло-зелёного цвета вдруг ни с того ни с сего предлагают откинуть столики. Ужинать, мол, будем. И несут знаменитую аэрофлотовскую курицу. И кофе. И шоколадку.

- Так, - комментирую я, - Похоже это наш последний ужин. Не помню я случая, чтобы на этом рейсе между Свердловском и Новосибирском кормили.

- Заткнись! - грубо обрывает меня тренер, сидящий рядом со мной и вцепившись пальцами в подлокотники так, что костяшки побелели.

- А вы свою курочку есть будете? - не обращаю я внимания на его реплику.

Тренер поглядел на меня и отрицательно покрутил головой, ещё сильнее прихватив своё кресло, потому что турбины опять стихли. Лётчики умело подхватывали управление, не давая завалиться самолёту набок. Расправившись с тренерской курочкой я повторяю вопрос ещё одному из наших.

- Он ещё и жрёт! - всхлипывает Мастер Спорта и отдаёт мне свою еду. Таким нехитрым способом я уговариваю ещё несколько порций, выпиваю три чашки кофе, заедаю всё несчётным количеством шоколада. Теперь и помереть можно, думаю. Но вслух уже не говорю. Мало ли, народ нервничает. Да и я не самый сильный в команде. И, отвернувшись к окошку, я вдруг вижу, что самолёт уже гораздо ниже находится да ещё и на какой-то знакомый аэродром примазаться пытается. Вернулись, однако! Через три часа колбасни в воздухе.

Я отворачиваюсь и начинаю выпрашивать оставшийся шоколад у тех, кто сидит вокруг меня.

- Товарищи! Придержите столики! Садимся! - раздаётся вопль по трансляции. И мы садимся. Да так, что несъеденные куры летят по салону. После остановки самолёт тяжело оседает на мою сторону и в окно ничего не видно. Потому что его тут же залили пеной из стоящих вокруг пожарных машин.

Притихшие пассажиры молча покидают самолёт. Я тоже выхожу, жуя очередную плитку.

52. Фальшстарт.

Клубы в зарубежье - это не советского образца колхозы, когда проблемы решаются вместе, свободное время пополам... Здесь, заплатил деньги, получил образование и ходишь (ездишь) на тренировки. Если желаешь. На полёты тоже без принуждения и по разрешению семьи. Нет, членские взносы платить надо. За это и лицензия по меньшей цене выходит и подарок клуб сделает не один раз в году. Скидки, опять же.

А народ сбивается в группки. Кто-то живёт рядом. Кто-то работает по тому же профилю. Кому-то не хватает надёжного партнёра в поездках.  Другой вариант образования групп - это желание летать лучше, дальше, может быть, даже, участвовать в соревнованиях. Тут уже не только рядом живущие и хорошо летающие приходят, но и те, кто ни за что не полетит в строгих условиях, но с удовольствием поглядит на пробу пера.

Надумали мы полететь группой на дистанцию. Собралось человек пятнадцать. На момент сбора на площадке приземления осталось около 10. Кое-кому не захотелось тратить выходной, другому просто стало немножко не по себе только от мысли, что прийдётся лететь рядом в толпе. Стоим, обговариваем, а погода тем временем прогревается. Долбить термиками начинает. И ветер порывами. Среди нас и те, кто может летать с отмороженными глазами и те, кто ни за что не надует параплан, если ветер превышает 3 м/с.

Решили мы горку поменять, благо они недалеко друг от друга находятся. Поднялись. Дует. Причём временами сильнее, чем хотелось бы и тем, кто умеет летать. Решаем переждать. Половина едет вниз в бар. Другая, запасшаяся ранее бутербродами и пивом, причащается не отходя от старта. Около четырёх часов появились первые признаки стабилизации. Народ опять брифингу захотел. Я демонстративно раскладываю крыло. Глядя на меня, незнакомый мне пилот расстилает свою Омегу-шесть и стартует. Ещё несколько человек начинают подготовку, но прямо передо мной.

Начинается зрелище. Улетает один, говорит сверху, что вроде ничего, но тут же получает одно за другим несколько сложений. В это же время второй раз восемь пытается стартовать, но налетающие с ветром термики заставляют его по новой разложить крыло. Народ завис. Я обхожу всех и кладу своё крыло самым первым. Через меня, наконец, улетает второй. Попадает в сильный порыв и уходит на дистанцию задом в дикой турбуленции. Стою, выжидая.

Наконец выбрав окошко в порывах, стартую. Получаю мощнейший заброс в термике, сложение уха, раскачку, которую почти не могу остановить. Что ещё там? Гляжу вверх. Оба-на! Нет стропы левой в линии А! Точнее, она есть, но наверху, заплелась в остальных. О тож, ещё! Два года параплану, а у него стропы отваливаются!

Делаю ревизию. Против ветра летит, но сильно качается. По ветру лучше, но как я буду приземляться? Сообщаю всем о своей проблеме и слышу, как двое уже приземлились в 4 км и зовут меня к себе. Говорят, что моей высоты хватит дотянуть. Переговариваемся, я, наконец, нахожу визуально поляну и лечу туда. Заход с одного разворота я, в элегантной качеле, ловлю складку чуть жёстче, чем обычно.

Бросаю параплан, хватаю стропу. А она целая! Протягиваю её до подвесной и вижу, что уже свалились и две других. Да, почаще летать надо бы. Вынимаю свой мультинож и протягиваю все мальи на свободных концах. А желание летать уже прёт через край. Пока летел, отметил, где поднимает хорошо. Но мои друзья, с избытку чувств, сначала пропускают по пиву в баре, а уж потом мы поднимаемся на старт.

А народ уже летает над горой. Обычное явление в наших местах. Поднимаются на границе перехода от жары к вечеру и часами висят. Никого не жду, взлетаю. Набираю пару сотен метров над стартом и по старому маршруту. Те, кто был выше меня тоже туда повернули. А по дороге я ещё в первый раз приметил место, где сильно просаживает. И, в отличие от всех, туда не лечу, предупредив своих, кто на моей же частоте радио держит.

Мой совет не понадобился. Срабатывает принцип стадности и площадка подо мной наполняется распластавшимися на стерне крыльями. Перелетаю её на трёхстах метрах и большом желании упереться в гору, которая возвышается рядом. Получается. В дохлом +0,2 набираю пару сотен метров и попадаю в лифт. Стабильно иду вверх с +2,4 и скоро у меня уже 800 над долиной. Сообщаю друзьям о своей радости и улетаю над шоссейной дорогой в сторону Мадрида. Через некоторое время прекращается связь по радио, падает высота. Но, тем не менее, я умудряюсь на высотах 300-500 метров пролететь ещё с десяток км на остатках солнечной энергии.

А тот пилот, что стартовал первым, пролетел с одним из своих товарищей более пятидесяти километров.

53. Стоимость рекорда.

Приехали мы в Пьедраиту. Уже второй раз я здесь. Договариваемся, что улетаем вместе и пробуем пройти дистанцию группой. Наверху находим много пилотов. Похоже, что все внимательно изучили прогноз на сегодня. Хороший потолок до четырёх тысяч метров, но ветер около нуля. Вот и сидим все. Ждём.

Улетает какой-то ученик или продвинутый. И его приподнимает немного прямо перед стартом. Тут же воздух сотрясается топотом копыт целого стада и в воздухе около десятка крыльев. Ну, словно коршуны. Но повезло всего лишь одному, который зацепил несколько дохляков, отошёл в долину и уже через полчаса его можно было с некоторым трудом разглядеть среди облаков. Остальные расстелились на площадке приземления.

Такой процесс повторяется несколько раз и скоро наша группа остаётся в одиночестве на горе. Посовещавшись, решаем лететь и мы. Ждём ещё одно тело, разведывающее потоки возле старта, и ныряем в воздух тоже. Ветра нет и мне лишь с третьей попытки удаётся надуть крыло. Эта задержка мне стоила многого. Все мои друзья уже над вершиной, а я просто валюсь и валюсь, рисуя змейку возле склона. Бросаю склон, чтобы поискать чего вдали, но так и не найдя, приземляюсь возле дороги в надежде, что меня кто-нибудь подберёт из поднимающихся на старт.

Повезло. Через час с лишним я наверху. Над горой никого нет. Наша группа ушла на маршрут. Возле старта всё те же дохляки и все стартующие парапланы летят вниз. Скоро я остаюсь лишь с дельтапланеристами. Которые тоже не лезут в воздух. А, если кто и взлетает, то через некоторое время его можно видеть уже выбирающим место для посадки. Радио уже не достаёт моих товарищей и я его выключаю.

Ещё через час дунуло что-то. В воздух улетает дельт. Стартую следом, быстро набираю с пол-километра, обгоняя дельтаплан, но выше подняться не могу. Ну, ладно, может по дороге чего найду. Поворачиваю в ту сторону, куда улетели коллеги, и вижу скорость аж 16 км/ч. Ну, и куда я с такой скоростью долечу?

Свинчиваюсь обратно на старт, складываю параплан и сижу жду звонков от моих друзей. Через некоторое время звонит один. Сел, говорит, в 50 км. Просит меня взять машину другого, который ещё в воздухе и ехать за ним в направлении Сеговии. И поехал я. Трассы не знаю. Правда, заблудиться трудно. Главное следить за указателями.

На дороге вижу полицию. Интересно, знают ли они, что у меня прав нет? И в это время звонит мобильник. Полицейские просят всех снизить скорость и кавалькада машин снижает скорость со ста двадцати до семидесяти. Я подхватываю телефон, вижу, что звонит последний приземлившийся, жму на кнопку и не поднося к голове, сообщаю, что не могу сейчас говорить.

Доезжаю до сворота, останавливаюсь, звоню. Узнаю, что пилот приземлился, у него всё нормально. Ориентиры такие-то. Еду дальше. И в момент принятия решения, а место на дороге паскудное, вдруг ещё один звонок от него же. Беру телефон. Случилось страшное: на него напали бойцовые (опять!) быки и он бросил все вещи, крыло и убежал с площадки. Класс. Как он ещё и телефон успел взять?

И только тут я замечаю, что вылетел с обычной дороги и оказался на платной. Вот это ни хрена себе! Теперь поворотов долго не будет! Но, самое интересное, денег в кармане почти нет. Потратился утром, так как добирался до горы на общественном транспорте. Но, из мышеловки не выбраться. На оплату хватает и я спрашиваю, как съехать к деревне. Обещают через километр. Проезжаю. Точно! Съезд. Но... Опять турникет! А денег больше нет!

Делать нечего, подкатываю на заклание и тут мне возвращают пять евро, поскольку плата берётся за путь до Мадрида, а я еду уже в другую сторону. Уф! Есть в жизни маленькие радости! Заезжаю в деревню, звоню и выясняю, что пилот не знает где находится. То есть, он, в принципе, знает, но точно указать место, где остановиться на дороге, не может. Включи, говорю, радио, дешевле будет. Не может, потому что радио осталось вместе с крылом.

Ну, теперь точно кранты! Совершаю километровые проезды по дороге, останавливаясь и выбегая на бугры, для обозрения окрестностей. Через некоторое время нахожу крыло в полукилометре от дороги в окружении молодых бурёнок. Мля! Ближе сесть нельзя было! Звоню опять. Кореш меня не видит. Я его, кстати, тоже. Но, приглядевшись к лесу, который находится на другой стороне поля (ещё почти километр!), я замечаю белую футболку, мелькающую между деревьев. Охренеть! Он со страху, даже, не попытался обойти полностью загороженное поле, чтобы выйти на дорогу!

Захожу на поле, выгоняю стадо с центра и вижу: крыло, подвеску, комбез, какие-то бумажки, пожёванные билеты достоинством в десять, двадцать евро. Кредитные и прочие карточки, фотоаппарат, из которого, почему-то, вытащена батарея. Что-то коровы у нас в Испании стали умные. По карманам, что-ли, лазят? Собираю всё это в лёгкую парапланную сумку и, вдруг, слышу топот. Так, думаю, теперь быки за меня возьмутся. Поднимаю голову и... мой друг летит мимо и останавливаться не собирается. Швыряю в него сумку и он скрывается с ней за оградой.

Прихожу и я с его парапланом. Из-за камней показывается голова. Огляделась по сторонам и протягивает руки. Наконец, я избавляюсь от поклажи, перелезаю через забор и узнаю подробности полёта. За 5 часов он пролетел 88 с хвостиком километров. По дороге захотел по-маленькому. Но был на высоте четыре с лишним километра и ничего умнее не придумал, как надуть в комбинезон.

Всё, что было в карманах комбинезона, а заодно и в карманах седушки, которые получились несколько ниже доски, на которой он сидел, поплыло. Ну, всегда я говорил, что пиво до добра не доводит! Получив нисходняк, он приземлился на этой площадке, разложил всё сушиться и, когда звонил по телефону, вдруг увидел БОЙЦОВЫХ БЫКОВ, которые агрессивно копали землю копытом вокруг него. Дальше не помнит. И пришёл в себя только в лесу, когда я позвонил ему. Ну, а остальное вы уже знаете.

54. Предел возможностей.

Над скалой всегда есть дежурный термик, на котором можно или задержаться возле склона, для принятия решения на дальнейший полёт, или просто набрать неспеша несколько сотен метров высоты для броска в долину на поиски более мощного восходящего потока. Но это в нормальную погоду. В то время, когда по всей равнине идёт жёсткое "долбилово" над этим камушком идёт концерт хард-рока.

На горке уже не осталось никого. Все поспешили улететь вниз. Во-первых, время обеда, а во-вторых, уже не чайниковая погода начинается. Я не торопясь готовлюсь к улёту. Погоды я не боюсь, но и спешить тоже не получается: спина всё ещё побаливает и наклоны я делаю с задержкой дыхания. Но, наконец, я уже застегнул все пряжки. Короткая пробежка, чтобы не ждать порыва ветра, и я в воздухе. С высоты вижу, что с площадки приземления уехали не все. Два последних пилота стоят возле автомобиля и глядят на гору. Меня ждут. Ну, ладно, значит не буду задерживаться более. С разгона "протыкаю" дежурный термик. Заорал как ужаленый вариометр и я краем глаза заметил неопознанный летающий объект с правой стороны. Повернув голову, я с удивлением узнал в объекте моё родное крыло.

Несколько удивившись, я замахал руками словно тонущий, сбивая крыло в бесформенную тряпку и, избежав таким образом резкого маятника, с потерей метров тридцати высоты снова оказался в желаемом положении для полёта. Правда, ненадолго, потому что крыло снова встало "на нож" с другой стороны. Повторив телодвижения по приведению параплана в нормальное состояние, я быстро повернул в сторону площадки приземления, получив при этом мощную "фронталку". Теперь уже стало немного не по себе: только-только сошёл синяк, который красовался почти на всей спине, как результат приземления в негативе и вот такой концерт прямо над скалой. Которая стала значительно ближе.

Взгланул я на булыжник с хороший дом размером, и повернул обратно на склон. Несколько хлопков ушей и я повис в спокойном и ровном термодинамике. Выкручиваю медленно несколько сотен метров над вершиной и разворачиваюсь опять в сторону площадки приземления. С таким запасом должен проскочить. Но зона дискотеки уже расширилась. Ещё и не долетев до места, где кончается горка, я уже два раза отлавливаю начинающийся подворот передней кромки, пропускаю мощное боковое сложение и вдруг крыло совершает совершенно незнакомую эволюцию: остановившись на месте оно "рисует" над моей головой замкнутую окружность и после этого клюёт вперёд. Смерч!  Использую запас энергии клевка и второй раз поворачиваю к вершине горы.

Безо всякой задержки сбрасываю высоту и приземляюсь там же, откуда улетел некоторое время назад. Хватит мне приключений на хвостовой отсек. Лучше я пешком спущусь. Всему есть предел. Укладываю тряпки в рюкзак, выхожу на дорогу, на которой вижу моих друзей, приехавших за мной на машине.

- Видели мы, - говорят, - твои танцы. Тебе за пару минут досталось в несколько раз больше, чем нам обоим. Хотя и нам приземляться совсем не хотелось. А когда уже были на земле, то вокруг нас почти одновременно появились три смерчика. Вот мы и решили подождать тебя.

55. Десять лет спустя.

Занесли меня ноги опять в сторону островка земли российской. Народ уже поменялся. Если раньше были комсомольские работники, то сейчас нью-рашен. Всё вежливо, без брезгливости. Хотя от чувства превосходства во взгляде ещё не избавились.
    - Добрый день, - говорю, - У меня интересная история.
Скользнул по мне взгляд и ничего не выразил. Видали они тут интересные истории!
    - Я десять лет назад был в подобном заведении в Германии, но мне сказали, что стране не нужны герои. И я остался жить в Европе. Без документов.
Глаза подобрели.
    - А сейчас вы решили, что стране стали нужны герои?
    - Я так не сказал. Мне нужен паспорт на мою придуманую фамилию.
Мужик забыл выдохнуть. Потом вспомнил и выдохнул, надувая щёки. Искоса взглянул на своих коллег.
    - Так. Погодите. У вас есть какой-нибудь документ?
    - Нет.
   - Я имею в виду российский документ.
    - Нет.
    - А европейский?
    - Тоже нет.
Опять выдувание воздуха с деформированием щёк.
    - Как ваша фамилия?
    - Настоящая или под которой живу?
Чиновник раскинул в стороны руки.
    - Ну, не знаю. Какая-нибудь.
    - Сейчас вот эта, - я показываю пилотскую лицензию, - А раньше была длиннее.

Возникла пауза, которую нечем было заполнить. Мужику уже интересно, хотя и не знает что делать.
    - У вас есть российское гражданство?
    - Нет.
    - У вас было российское гражданство?
    - Нет. У меня было советское.
    - Но десять лет назад Союза уже не было!
    - Правильно, - подтверждаю я, - Как и не было у меня вкладыша в паспорте.
Вгляд у собеседника стал совсем товарищеским. Зауважал за эрудицию.
    - Вы понимаете, что Вы просите?
    - Конечно понимаю. Я тоже в детстве участвовал в подготовке шпионов против дружественного Китая.

Вгляд быстро переместился за мою спину, но другие посетители, похоже, не выражали особого интереса к нашему разговору.
    - Вы не сможете получить российского паспорта на ту фамилию, что придумали. Если хотите, заполните заявление на восстановление паспорта, приложите ваши фотографии. И тогда, может быть, что-то получится.
Но меня не прельщало занятие сексом с любимой родиной после стольких лет воздержания.

    - Да нет. Это мне не нужно. Проще поляком стать или литовцем.
На лице у мужика неподдельный интерес.
    - И сколько это стоит?
    - Раньше было пять, возможно, что сейчас больше.
    - Ну, да. - задумчиво произносит он, - Конечно больше, в Европу же вступили.
А я подписываю свой интернет-адрес на клубной карточке и протягиваю в окошко.
    - Небольшой отчёт о моём пребывании в здешних краях. Всего хорошего

За мной закрывается дверь даже не знаю чего. Ностальгии никакой.

56. Дура набитая.

Захотелось человеку покушать. Но покушать было негде. Точнее есть где,
но... был он не в своей деревне. Более того, деревня была не в его стране. И все вокруг ни бум-бум на великом и могучем. И тут, как по щучьему велению, появился магазин, где, по идее, должна быть еда. Она там и была. Всякая. И много.
Почесал мысленно затылок человек и ткнул пальцем в стеклянную витрину, где лежало нечто, похожее на уже виденное:
   - Вот этого отрежь.

Продавщица – сама любезность быстро сориентировалась, притронулась рукой к куску: типа, это?
   - Да. Отрежь!
   - Quiere usted un trozo o en lonchas? (Вам кусочком или порезать?)
   - Да что ты, бля, пристала? Тебе же русским языком сказано: отрежь!
   - No entiendo. Are You speak English?
   - Какой тебе нах инглиш? Кусочек отрежь! Ты чё? Не понимаешь, дура! Как таких тупых в продавцы берут?
   - Nacho! Hay un extranjero que no se que quiere. (Начо! Здесь
иностранец и я не знаю, чего хочет.)

Из подсобки вышел молодой парень и сразу вступил в разговор?
   - Parlez-vous francais?
   - Во, бля! Ещё один умник! Ноу франсэ, ноу инглиш! Руссиш! Отрежь, отрежь говорю! – и рукой, как ножом, ударил по ладони (между прочим, жест означает покласть целиком).
Продавщица неуверенно положила кусок на весы, но была остановлена окриком.
   - Ноу!
Взяв в руку нож, девушка приложила его к куску, словно собираясь разрезать его пополам.
   - Asi? (Так?)
   - Йес!
После разрезания оба куска очутились на весах, что привело в уныние покупателя.
   - Ну, всё, бля! За......т!
   - Algo mas? (Что-нибудь ещё?)
   - Я! Гуд! Данке! Языки бы лучше учила, дура набитая!
Расплатившись и выходя из магазина представитель иностранного
государства уже не слышал разговора за спиной.
   - Pobresito! Quiere comer y no sabe ninguna palabra. Es dificil asi…
(Бедненький! Хочет есть и не знает ни одного слова. Так трудно...)

57.Последняя капля.

Надеясь, что все мои инструкции усвоены, я спокойно занимаюсь делами. Потому что объяснил: выйдя с самолёта и получив багаж он должен мне позвонить и выдвигаться (маршрут подробно объяснил) до места встречи. Проходит четыре часа после предполагаемого прилёта самолёта, но звонка нет. Ну нет, значит нет. Я откуда знаю почему. Может погранцы не пропустили. По окончании пятого часа странный звонок с чужого телефона:
   - Ну ты где, бля! Я больше двух часов тебя там ждал.
   - А позвонить?
   - Я звонил. Но телефон не отвечает.
Короче, выясняю, что он опять вернулся в аэропорт. Успеваю сказать, чтобы он опять ехал к месту встречи с парапланом. Разговор обрывается.
Приезжаю и через некоторое время появляется гость... без параплана. И я понимаю, что мои страдания только начинаются. Как оказалось, учиться летать приехала смесь нового русского с тётей Соней с Брайтон Бич. И звонил он на номер, который я ему пообещал дать, когда приедет.

Каждая фраза его - перл, который в строку просится. Лезем на гору. Стонет, огрызается, проклинает... Обзываю его злым гоблином. Он истерично сбрасывает рюкзак.
   - Бля! Отдых. Задолбал. Меня даже мама никогда не называла никаким плохим словом.
И лезет в карманы, достаёт всякую хрень и, между прочим, телефон.
   - Маме жаловаться собрался? - интересуюсь я.
У него истерика.

или
   - Может ты, как мусульманин, и жопу после каждого сранья подмываешь?
   - Нет, - говорю, - Я, как истинный патриот России хожу с очком вымазанном в говне.

Диалог в Себрерос. Погоды нет. Северняк. Ждём наверху, на вечер обещается запад.
   - А, если я здесь взлечу и выйду туда, а потом перелечу на другую сторону на площадку приземления?
   - Здесь не взлетишь. Аэрология плохая.
   - Какая нах.. аэрология! Я же вижу, что ветер хороший! Ты видел, как отсюда взлетают?
   - Не взлетают отсюда. Я же говорю: аэрология...
   - На....й мне твоя аэрология!! Я лечу!
   - Рацию возми.
   - И рация нах... не нужна. Ещё мне не хватало, чтобы мной в воздухе командовали!

Ну, нах, значит, нах. И я спокойно ухожу под дерево подремать. Потому что знаю, если он взлетит и улетит, ему можно давать посмертно Героя. Ещё никому не удавалось подняться оттуда при северо-западе. А посмертно - это, если ему, всё-таки, удастся долететь до зоны страшного ротора, который бушует при северняке.
Слышу зашумело крыло. Подождал минуты две и иду пешком поглядеть: он,хотя бы до забора долетел? Если долетел, будет печально: там колючая проволока.
Выдвигаюсь на вершину и вижу распластанное на кустарнике крыло. И шевелящегося нового русского возле. Значит, живой. Возвращаюсь, сплю минут сорок, потом начинаю строить из камней ограждение паркинга возле старта.

Приходит первопролётец с крылом в руке.
   - Бля! Я там из колючек выпутаться не могу, а он камешки складывает!
   - А я тебя туда не посылал.
И в этот момент налетает смерчик а мой гость, раскрыв рот, глядит на него и только мой прыжок на его крыло уберегают нас от спектакля.
   - Крыло, бля, помнёшь!!
   - Лучше мятое крыло, чем ровная надгробная надпись.
   - Заеб.... ты своими афоризмами!
   - А, между прочим, уже на запад стартовать можно. Полетишь?
   - Полечу.
   - Рацию возьмёшь?
   - Нах!
   - Короче, слушай сюда. Сразу после отрыва поворачиваешь налево и быстро обходишь горку, чтобы не влететь в ротор от той горушки, что прямо перед нами. И ни в коем случае не приближайся к ней. Там - жопа.

Горе-пилот стартует и летит прямо..... в туда, куда не надо. Рации у него нет, а связки надрывать я не собираюсь. Более того, щас чебурахнется и я не побегу к нему. Мне тоже сие нах.
Крыло начинает коллапсировать. До полной задницы остаётся 200 м. Я машинально гляжу на часы и отсчитываю секунды. Но во время очередного какого-то нырка крыло вдруг меняет направление и уносит счастливчика из роторной зоны. Улетает с огромной скоростью по ветру.
Так и не разу не повернув и не крутанув ни одной спиральки, по огромной дуге гоблин улетает в поля и среди них приземляется. Сразу же начинает звонить мой телефон. Гляжу на номер. Российский. Через роуминг, не смотря на то, что я дал ему одну из своих СИМок, чтобы не переплачивать. Ну, нет, дебил. Не буду я тебе отвечать.
Спокойно, не обращая внимания на звонки, готовлюсь и взлетаю. После приземления мы ещё некоторое время разговариваем и разными дорогами возвращаемся в отель.

Едем в машине одного из моих корешей.
   - Мне нужно в церковь. Я должен наложить на себя епитимью, - заявляет мой, так сказать, ученик.
Это, наверное, в его голове засел отголосок моего прикола, что он сильно грешен и бог его наказал, испортив погоду аккурат в его поездку по Испании.
   - Нафига в церковь? Давай я на тебя наложу всё, что пожелаешь.
   - Ты, бля, наложишь! Я в этом и не сомневаюсь.
Я поворачиваюсь к корешу и спрашиваю, есть ли здесь церковь. Отвечает, что есть и специально проезжает по улице, где она находится.
   - Остановись! Ему помолиться надо.
   - Серьёзно?!
Кореш не скрывает своего изумления. В здеся или ты верующий или летаешь. Но, тем не менее, останавливаемся возле церкви. Гуманоид входит вовнутрь, обозревает углы и выбрав одну икону, останавливается перед ней, замахав правой рукой.
Поскольку в мои планы молитва не входила, я отправился на поиски попа. Чувак всё никак не может купить чётки для какого-то своего знакомого. Нахожу молодого батюшку, объясняю проблему.
   - Я тебе подарю сейчас, - отвечает поп.
   - Да нет, не мне. Я - неверующий. Лучше будет, если вы передадите из своих рук в руки вон того молящегося человека, - говорю я.
Поп уходит за чётками, а я догоняю очистившегося и прояснившегося на выходе из церкви:
   - Не спеши! Я тутошнего попа знаю и он тебе подарит чётки.
Он в полуобмороке получает заветный предмет и, идя сзади, бормочет под нос:
   - Ну точно в КГБ работает. Попы знакомые...
Садится в машину и вдруг говорит:
   - А я, вот, не помню: он просил христианские чётки или мусульманские.
У меня истерика и я долго не могу корешу объяснить из-за чего.

Посмотрев, как всё ладненько у немца: и завоз, и подбор, и ведение по радио... мой гость захотел поучаствовать.
   - Иди и спроси у немца, как к нему приехать.
Подхожу, спрашиваю. Только, говорю, есть одна маленькая проблема: чёрт не говорит ни на одном языке.
   - Маленькая проблема!! - ужасается немец, - Это - очень большая проблема! Если что случится, он, даже, на помощь не позовёт!
Возвращаюсь, объясняю, что, мол, немец не сильно желает.
   - Да пошёл он нах со своей помощью! Пусть просто завезёт на гору и скажет, откуда лететь.
   - А этого он и не будет делать, - стараясь быть спокойным, объясняю я, - Ты рухнешь, а у него репутация...
   - Срать я хотел на его репутацию! Я ему заплачу и пусть везёт!
   - У тебя столько денег нет, чтобы он рискнул своей репутацией, идиот! - взрываюсь я.
   - Что? Значит не пойдёшь говорить немцу, что я поеду к нему в Алмокар? Бля! Ну и названия здесь! Язык сломать можно.
   - Да, не пойду, - успокаиваюсь я, - А ты сначала выучи названия, потом научись чего блекотать на общепринятом языке и потом сам и договаривайся.
Русский пилот поворачивается и уходит собирать свой параплан, разговаривая сам с собою.

В предпоследний день его визита я бросаю его в отеле одного, поднимаюсь на горку, летаю немного в присутствии моих друзей и уезжаю из деревни по-английски, не попрощавшись. Долго я ещё не захочу видеть в упор соотечественников мужеского пола.

58. Фальшфиниш.

Вовка умер... Не имея друзей и знакомых на той стороне света, своим ходом, долго и потратив много сил, дошёл-таки он до ворот рая. Ворота были закрыты, а возле них на скамеечке виднелась сгорбленная фигура старца, тыкающая пальцами в мобильный телефон. Вовка уже читал где-то, что ворота в рай находятся в ведении апостола Петра.
   - Мне бы, это, в рай... надо, - неуверенно начал Вовка.
   - Направление, - буркнул старик, не отрывая взгляда от экрана, и протянул руку.
   - Какое направление? - не понял Вовка, - У меня нет.

Апостол нехотя отложил телефон и полистал книгу.
   - Хм! В ад тебе нельзя, ты - человек хороший. Но направление должно быть!
   - Да вы тут охренели все, как я погляжу! - взбеленился Вовка, - Открывай ворота, чучело!
   - Не обзывайся! И не шуми сильно. Бог услышит - накажет. А направление надо иметь.

Раздался сигнал автомобиля и к воротам бесшумно подкатил "мерседес" за рулём которого с глупой ухмылкой на напомаженном лице восседал новый русский. Даже под слоем грима было видно, что и лица-то осталась только половина, а вторая половина была бутафорией, создающей целостность изображения. Небрежным жестом водитель выдернул открытку из одного венка, которыми был нагружен кабриолет и протянул апостолу. "От скорбящих пацанов!" успел прочитать Вовка. Апостол Пётр принял открытку, вложил её в книгу и повёл дугой руку, открывая ворота. Мерседес исчез за закрывающимися створками.

   - Вот как надо, - назидательно проворчал апостол, - Направление и сразу в рай.
   - Если не откроешь ворота, то я через них полезу.
   - Попробуй! И тебя молнией поразит!
   - А чего меня разить? Я, вроде бы, уже и не живой. Или ты здесь дурдом представляешь на каникулах? - развеселился Вовка.
   - Боже! - воздел кверху глаза апостол, - Он богохульствует!

Прямо над воротами открылось окошко и из него выглянул приятного вида старец.
   - Бога... чего?
   - Бога... хуль.... , - споткнулся на произношении апостол.
   - Петя, ещё одно непотребное слово из твоего поганого рта выскочит и у нас будет вакансия на открывание ворот! - Бог перевёл взгляд на руки апостола, - О! А откуда у тебя iPhone 3G ? Я ещё такого не видел.
   - Дьявол подарил, Боже. Говорит: "На, только он неразлоченный".
   - Ну-ну! - на лице у Бога появился неподдельный интерес, - Вечно этот рогатый прежде меня такие штучки достаёт. И как? Справляешься?
   - Да вот... не могу на послание ответить.
   - Какое послание?
   - Да вот, как включу, так он мне пишет: "Не одиннадцать о"
   - О, боже! - Бог взглянул вверх, но, спохватившись, посмотрел на себя в створку окна, - Это он с тобой здоровается. Хеллоу - это "привет" по-английски". Отправлю я тебя, Петя, пожалуй, в английскую зону постажироваться.
   - Не надо в зону, Боже, - взмолился апостол Пётр, - Не способный я к обучениям.

Бог открыл было рот, но... "Гоооооол!" раздался рёв из-за забора напротив. "Гоооооооооооооол!"
   - Вот ведь как бывает, - ласково сказал Бог, - Непотребная и рогатая тварь. Слова без хулы не скажет, а, всё же, как и я, за Реал Мадрид болеет.
   - Ну вы тут долго трепаться будете? - обратил на себя внимание Вовка, - Мне в рай надо.

Бог вопросительно поглядел на апостола. Между пальцами его рук засияли молнии.
   - У него направления нет, - поспешил с ответом Пётр, накладывая на себя знамение.
   - Без направления нельзя, Вова! Правило такое, - и Бог взмахнул рукой в сторону Вовки, - Возвращайся и поищи его!

59. Ещё мы делали ракеты.

   - Вот такой порох внутри двигателя противотанкового снаряда гранатомёта, - кореш небрежно помахал макарониной серо-зелёного цвета.
   - Где взял?
   - Расковырял.
   - Ё-моё! - огорчился я, - Его же запустить можно было.
   - Можно, - согласился мой друг, - Но тогда я бы не узнал, чего там внутри.

В логике ему не откажешь. Некоторое время мы отрезали кусочки, поджигали их, глядя на процесс горения. Мы были в том возрасте, когда ещё хотелось найти на задницу приключений, хотя и старались мы прикрыть эту часть тела всевозможными обтекателями. Завернули в фольгу от шоколада кусок и подожгли опять. Фолька расплавилась раньше, чем успела сдвинуться с места. Значит примитивную ракету, как с киноплёнкой, сделать не получится.
   - Сделаем большую ракету на настоящем топливе, - со знанием дела завершил микроэксперименты мой друг.
   - Ура! Ракету! - восторженно подхватил его малолетний сын.

Как делать ракету мы не знали. Расчёты балансировки, размеры были для нас китайским алфавитом. Помня про кашу и масло в ней, мы отрезали кусок трубы с самыми тонкими стенками и на этой базе через несколько часов на столе красовалась ракета, опирающаяся на три стабилизатора, покрашенная в серебряный цвет с красными буквами СССР на корпусе. Парашют решили не делать, чтобы не терять полезный объём, который заполнили нашими "макаронами". Одна "макаронина" торчала из центра до самой поверхности стола, что должно было, по нашим представлениям, служить запальной частью. На корпусе были укреплены специальные кольца, которые должны были скользить по стартовому пруту.
Всё так же втроём мы отправились на поиски полигона. Ракету на вытянутых руках, глядя под ноги, нёс сын друга. Гордый донельзя оказанным доверием. На берегу моря мы нашли ровную полянку и небольшой холмик рядом с ней, куда можно было спрятаться при старте. Воткнули прут в землю, навесили ракету и просыпали от неё за холмик пороховую дорожку используя бутылочку.

   - Ключ на старт!
   - А она к нам в укрытие не прилетит по дуге сверху? - засомневался я.
   - Фиг его знает, - но тем не менее, кореш вернулся к ракете и переставил прут с вертикального положения на наклонное в сторону моря, - Так надёжней.

Чиркнула спичка и, зашипев по-гадючьему, огонёк убежал от нас по пороховой дорожке. Пригнувшись, мы выжидали. Шипение удалялось, а потом усилилось, словно гадюк собралось целое стадо. И раздался рёв. Начихав на безопасность, мы выглянули из-за бугорка. С нижней части ракеты в землю било сияющее пламя, поднимая пыль. Затем по очереди от ракеты отвалились стабилизаторы, припаянные оловом. Облегчённая конструкция сдвинулась с места и не спеша доехала до конца прута и повисла там, не забыв уронить на землю заострённую носовую часть. Стало тихо и мы снова услышали шум моря.

   - Полёт был не долгим, но красивым, - подвёл итог мой друг.

Ещё некоторое время мы стояли вокруг закопчёного куска трубы, висящего на пруте. И уже не было видно букв СССР. И мы не знали, что пройдёт всего 10 лет и эти буквы навсегда исчезнут со всех мест, где они были гордо написаны.

60. Закон, что дышло.

Весёлые "рыбо-зайцы" (так в нашем районе называли за глаза охрану природы) вышли из машины и приветливо поздоровались со мной. Эта приветливость меня насторожила. Что-то не так. Что именно выяснилось почти сразу после приветствия.
     - Оказывается, что ты спилил 11 деревьев на горке, которая находится на дальнем лугу.

Сволочи! Можно было дальше и не слушать пространственное размышление на тему охраны природы на вверенном им участке одной шестой части суши. Знаменитые 90-е годы экономического беспредела, когда бывший заведующий лабораторией, став премьер-министром заявил, что страна нерентабельна и за пол-года её таковой сделал. Все, кто имел руку на пульсе нефтяного насоса, двуручной пилы или банковской печати как на дрожжах стали прибавлять себе количество денежных знаков для улучшения жизни. Остальные .... кому они нужны были уже эти остальные.
Так и эти деятели носились по району, штрафуя всех, кого попало, увеличивая себе денежное содержание в виде процентов от штрафа. И я знал последнюю новость: охрана природы закрыла детский садик, наложив на него штраф за то, что детские какашки попадали в сточную канаву безо всякого фильтра, которого там никогда и не было. И теперь эти мои знакомые решили поживиться за мой счёт.

   - Откуда такие данные про спиленные деревья? - невинно поинтересовался я.
   - Да уж мы не будем раскрывать тебе нашу агентуру. Ты срезал деревья, чтобы летать с той горы с твоими пацанами на параплане. А, между прочим, одиннадцать спиленных деревьев в возрасте 20 лет в охранной зоне санаториев....
   - Не было там никаких деревьев!
   - Вова! Давай не будем перепираться. Вот, мы привезли акт, подписанный лесничим...

"Ну и сволочь ты, бывший ментяра. Ну что ж. Будем пиписьками мерятся."

"Рыбо-зайцы" переглянулись. Коротким взглядом сказали друг другу больше, чем можно было объяснить словами за это же время.
   - Вова, ну что ты прямо так сразу нервничать начинаешь? Мы же понимаем, что ты делаешь большое дело, занимаясь с подрастающим поколением. А эти деревья - это была санитарная порубка. Так что мы просто тебя предупредить приехали, чтобы ты чего не подумал.

И акт, так и не появившись из папки, скрылся вместе с ней в глубине авто.